«Щёлк», – пальцы привычной вилкой опустились на код двери. Вход в лабораторию был свободен. Через секунду в нос ударил привычный запах нанотрубок с едва заметной ноткой аморфного углерода. Работать сегодня не хотелось.

«Раз, два, три...», – считал Гек шаги от спектрометра флуоресценции и комбинационного рассеяния до тумбы по другую сторону помещения. Получилось семь. Обратно получилось столько же. Результаты экспериментов в точности совпали, и Гек почувствовал появление в голове нового знания. С удовлетворенным чувством он взглянул на размещавшуюся над дверью табличку с требовательным вопросом «Что нового ты узнал сегодня?» и направился к дивану. Диван был волшебный. Волшебные свойства заключались в том, что попытка кого-либо из сотрудников сесть на него могла закончиться отнюдь не единственным, тривиальным образом. Чаще всего работник снова оказывался за одним из рабочих мест: за тем же спектрометром, за вытяжным шкафом или даже в соседней комнате. Диван, очевидно, сам определял, потрудился ли сотрудник достаточно, чтобы отдохнуть, или ещё нет. Констатировались исключительно редкие случаи тривиального поведения дивана, что, конечно же, не могло не огорчать руководителя лаборатории. 

В последнее время здесь вели, надо сказать, исключительно любопытный проект. Дело в том, что на спектрометрах, подобных тому, что стоял в лаборатории, учёные группы по всему миру получали интереснейший эффект усиления. Но только усиливали они всё какую-то чепуху, вроде плазмонного резонанса или комбинационного рассеяния. И теперь в лаборатории, где работал Гек, впервые в мире решили применить этот пропадающий без проку эффект к проблеме человеческого счастья. Да, да, именно человеческого счастья! Ведь нет ничего фундаментальнее счастья, а сотрудники этой лаборатории брались только за самые фундаментальные задачи. Да и в области исследования счастья все сотрудники были отнюдь не плохими специалистами. Как настоящие микроскописты, они всегда могли разглядеть даже самый маленький кристалит счастья на фоне общего однородного несчастья. Справедливости ради нужно, конечно, сказать, что даже в случае, когда для исследований подворачивается образец идеального высокоориентированного монокристалического счастья, каждый из них нет-нет да и найдёт к чему придраться... Ну это уж ничего не поделаешь, профессиональное. 

Гек сидел на диване и читал статьи. В той, что сейчас находилась в его руках, говорилось, что очередная группа добилась коэффициента усиления аж в десять в девятой степени. «Вот как здорово бы было получить хотя бы пятую степень в моих экспериментах со счастьем!» – подумал Гек и затосковал.

В помещение зашел руководитель, почтенный седовласый профессор со слабостью к философским притчам. Прохаживаясь между приборами, ни к кому особо не обращаясь, он молвил одну: «...Как на востоке бывает. Идёт верблюд. За ним ещё..»

Гек постепенно отвлёкся от чтения. Взгляд его, ничем особо не ведомый, погулял по знакомым стенам и остановился на истёртой надписи, нанесённой белой инвентарной краской на подлокотник дивана: «НИИ ЧА». Две последние буквы не читались, но додумать их Гек не успел. «...счастье!» – Гека потрепали за плечо. «Ты спишь, что ли? Слышал, что я сказал? Иди сканируй нанотрубки. Проведёшь все эксперименты по магистерской, и будет тебе счастье – в отпуск пойдёшь на неделю».

– На две, Иван Иваныч, – рефлекторно отреагировал полусонный Гек.

– Без проблем – и без сохранения! Ха-ха. А теперь работать! 

И Гек пошёл работать. Доделывать диссертацию. Добывать своё счастье... И только в голове мельтешило от каких-то несвязных друг с другом мыслей. Так всегда бывало после особо забористого сновидения. Геку было любопытно приоткрыть завесу этой тайны, но, к сожалению, свои сны он никогда не помнил.

Рамиль Ибрагимов