В последние годы с экранов телевизоров, компьютеров и смартфонов на нас без остановки льются десятки новостей о росте рынка криптовалют, баснословных суммах, потраченных на кучку пикселей в интернете, и стремлении крупнейших мировых IT-компаний создать свои собственные цифровые версии самой Вселенной. Всему виной блокчейн – сверхпопулярная технология хранения данных в цепочке уникальных блоков, разбросанных по бесчисленному количеству компьютеров. Абсолютная прозрачность, устойчивость к взломам, потере и изменению информации, быстродействие – объяснить заин­тересованность разработчиков в использовании блокчейна нетрудно. Тем не менее, множество далёких от передовой IT людей до сих пор с недоверием относятся к технологии. Об открывшихся возможностях для России и будущем блокчейна нам рассказал Генрих Девяткин, доцент кафедры права. 

 Доцент Г. С. Девяткин

– Генрих Сергеевич, почему технологии, осно­ванные на блокчейне, сейчас пытаются внедрить чуть ли не все компании, связанные с IT?

– Потому что частный бизнес всегда впереди. Так сложилось, что государственные институты вынуждены за ним подтягиваться. Предприниматели умеют считать деньги и постоянно ищут перспективные технологии, внедрение которых позволит увеличить прибыль. По­чему именно блокчейн? Технология-то довольно ста­рая. Если так можно сказать, то она была изобретена ещё в XII веке: в монастырских книгах одна за одной велись записи, и если попытаться вырвать страницу, то порядок нарушится, и это заметят все. У блокчейна та же цель – быть средством хранения информации, которому все доверяют. Не в смысле, что в нём будет находиться истина в последней инстанции, конечно, нет, но именно сам факт загрузки, передачи, внесения изменений в эту информацию оспорить не получится.

– Как блокчейн может использоваться в го­сударственных структурах?

– Приведу пример, связанный с правоохранитель­ными органами. Мы сейчас думаем о том, чтобы любое уголовное дело хранилось в блокчейне. Это будет рево­люция. Сейчас уголовное дело – бумага, которая может пропадать, сгорать, задним числом меняться и так далее. К тому же, это огромная волокита. Очень многие люди не обращаются в правоохранительные органы, потому что «не так много у меня украли», «неохота связываться». А почему? В голове человека представление, что он по­тратит кучу часов, просидит в этом участке и не факт, что обратно что-то получит ещё. А может, он хочет всё через свой компьютер сделать? И это нормальное желание.

Как бы блокчейн помог? Каждый год в России возбу­ждается больше миллиона уголовных дел. Абсолютно оправданно желание потерпевшего знать, на каком эта­пе расследование. Не звонить следователю, не приходить к нему, а посмотреть всё в системе. И адвокату нужно это, и обвиняемому. Безусловно, уровень доступа у всех должен быть разный, безусловно, существует тайна след­ствия и так далее, но возможность посмотреть историю изменений должен иметь каждый. Часто с одним делом связаны десятки людей, а оно лежит у следователя. И нужно к нему приходить. А где гарантии? Были истории, когда бумажные материалы съедали буквально. Это же проблема. Почему бы не оцифровать всё и не поместить в блокчейн? И при открытии нового дела автоматически его смогут увидеть тысячи других следователей, проку­роров, адвокатов. Все будут понимать, что нельзя ничего изменить, иначе поднимется скандал. Когда хорошо работает закон? Когда общественный резонанс, когда миллионы людей видят, что происходит. И тогда дела отрабатываются как по книжке, с полным соблюдением всех прав. А если у бабушки в глуши украли мобильный телефон? Куда она пойдёт жаловаться? Она дальше своего райцентра почти не выезжает. Соответственно, и контроля как такового нет. А под всесторонним наблю­дением следователи будут лучше дисциплинированы, повысится качество их работы, не будет пропадающих уголовных дел. И самое главное – изменится уровень доверия людей к полиции. Сейчас ведь люди боятся не полиции, а терять время напрасно.

– Какие перспективы у криптовалют в России?

– Однозначно можно сказать, что за ними – бу­дущее. Уже сейчас сложно найти человека, который не знает о биткоине. Я всем своим студентам советую изучить сервисы, где можно открыть криптокошелёк, многие и сами уже что-то там хранят – это абсолютно нормально. Если посмотреть в прошлое, то ещё пять лет назад в России криптовалюты хотели запретить, а сейчас уже полным ходом ведутся разработки циф­рового рубля. Да, некоторые страны действительно пытаются ограничить использование крипты, но есть и совершенно обратные примеры: в Канаде или Япо­нии её продают чуть ли не в автомате на улице, будто это стаканчик с кофе. Сегодня можно с уверенностью говорить, что запрещать в России криптовалюту не­целесообразно, поскольку только по официальной оценке несколько триллионов рублей находятся на криптокошельках граждан. А сколько ещё в тени, сколько людей совершают операции через другие страны или пытаются диверсифицировать свои акти­вы по множеству площадок? Это говорит о высокой финансовой грамотности населения.

Бакноматы для покупки криптовалют

Также здесь очень показателен комментарий ми­нистра финансов РФ Антона Силуанова: «Знаете, если уж запрещать криптовалюту, тогда нужно запрещать интернет, что невозможно. Риски понятны, но наша позиция – всегда лучше отрегулировать сектор». Эта фраза, на самом деле, очень многое значит: нельзя запретить то, что официально есть у каждого пятого человека в России. Ну как это возможно и с технологической стороны, и с правовой? Для такого запрета должна быть принята огромная правовая база – не получится просто щёлкнуть пальцами.

И есть ещё один важный момент: в середине фев­раля Центральный банк РФ заявлял, что уже вов­сю тестирует цифровой рубль. Но ведь философия криптовалют в том, что они принадлежат не госу­дарствам, а людям, которые в них верят. И таких на планете, по разным подсчётам, уже более двух миллиардов. Любой экономист скажет: вещь имеет цену тогда, когда за неё готовы заплатить. Никто не ве­рил в биткоин в момент появления, вот он и стоил буквально несколько центов. Но со временем круг заинтересованных расширялся, а с ним росла и стоимость. И тут возникает серьёзная проблема. С точки зрения теории государства и права, любое государство должно иметь свою валюту или платёжное средство, эмитируемое им. Если люди перестанут пользоваться этой валютой, наступит крах. Поэтому сейчас власть должна найти такое решение, которое позволит и не запрещать криптовалюты уже существующие, и производить своё. При этом цифровая валюта стран не может быть криптовалютой в полном смысле – это в первую очередь именно валюта государства.

– В чём преимущества перехода на цифровой рубль?

– Возьмём для примера наличные: я могу передать их кому угодно, и никто об этом не узнает. Предпола­гается, что цифровой рубль будет иметь определённую историю хождения – можно будет отследить цепочку: кто, кому и сколько передал. Это значительно затруднит коррумпированные схемы и передачу зарплат в кон­вертах. К тому же, никогда нельзя быть уверенным, что однажды банк, клиентом которого вы являетесь, не перестанет существовать. Приведу пример из своего родного региона, Мордовии: буквально недавно была ситуация, когда в один день закрылся банк, где десятки тысяч людей получали зарплату – невозможно было снять хоть какие-то деньги или что-то перевести. А кто- то пользовался единственной картой именно этого банка. Через несколько дней, конечно, люди получили свои деньги, но для кого-то эти дни стали серьёзным испытанием. Цифровой рубль исключает факт пропажи денег – так заявляет ЦБ. И при правильной организа­ции инфраструктуры это вполне реально.

– Насколько целесообразно студентам и на­чинающим разработчикам разбираться в блок­чейне и внедрять его в свои проекты?

– Обязательно нужно изучать. И не столько с эконо­мической точки зрения: заработать деньги – это важно, но для начала стоит понять, как всё функционирует, чтобы как минимум избежать обмана. Я всем студен­там говорю: «Неважно, чем вы будете заниматься, но базовые юридические знания должны быть, чтобы было понимание, где вы правы, а где – нет». Так и любому современному человеку нужны цифровые компетенции.

Сцена в приложении Loóna

Студенчество – замечательное время, потому что в 18-20 лет мозг не занят грузом: «А вдруг у меня не по­лучится?» Все крупнейшие компании были основаны ребятами именно в этом возрасте. Мне сейчас 32 года, и те вещи, которые я делал в 20, сейчас не могу себе позволить, потому что «А вдруг не надо?»

К сожалению, у нас в России существует проблема эйджизма. К примеру, когда у 20-летнего парня в голове гениальная идея, его могут в ряде государственных ин­ститутов не воспринимать. Почему? Потому что молодой слишком, о чём он там думать может? Но заниматься проектами нужно, несмотря ни на что. Тут тоже я часто повторяю нашим студентам: «Ребят, создайте прило­жение для юристов: сделаете один раз – заработаете на всю жизнь». Почему нет? Нужно выявить актуальную проблему в сфере, предложить способ её решения, за­фиксировать с правовой точки зрения и всё – получайте отчисления. Это касается любой сферы. Не для рекла­мы приведу пример приложения Loóna, помогающего уснуть. Его создали простые ребята, выпускники бело­русских вузов, которые решили сделать интересный продукт, не побоявшись «А вдруг не пойдёт?»

Разработчики приложения Loóna

И снова повторю, что знания правовых основ долж­ны быть у любого человека вне зависимости от рода деятельности. Я не говорю, что нужно становиться юристом, но изучать эту тему и следить за ней необ­ходимо. У нас все боятся: инвесторы – что кинут на деньги, а разработчики – что украдут идею и не заплатят. Поэтому важно всё оформить правильно. Я преподаю у третьекурсника, который вместе с командой разра­батывает компьютерную игру. Недавно он спрашивал, что нужно сделать, чтобы с правовой точки зрения всё было нормально, чтобы никто никого не обманул. И он правильно задумывается. Потому что люди на старте горят идеей и не обращают внимание на бумажки. Зато когда деньги польются, прав будет тот, кто первым их заберёт. Да, юриспруденция местами может быть нуд­ной, неприятной для инженера, но без знаний – никуда. Тем более, что всё есть в интернете. А 20 лет назад люди ходили в суды с блокнотами, где хранились вырезки из российских газет, публиковавших свежие законы. Потому что не было другого доступа к информации.

Глеб Гвайта